Шанс? Параллельный переход - Страница 47

К оглавлению

47

— Чего уставились? Живой ваш Василий, отдохнет малость и встанет.

Раздавшийся громкий дружный смех развеял злость, и, стараясь отвечать приветливой улыбкой на хлопки по плечам и дружественные поздравления, подошел к Георгию Непыйводе за своими монетами и причитающимся мне призом.

— Молодец, Богдан, славно бился. — Иллар не дал мне даже рта открыть. — Не буду спрашивать, где науку такую прошел, — сам догадываюсь, что так биться только святой Илья научить может. — Мне оставалось только согласно кивать и делать вид, что не замечаю иронии в его голосе. — Коня закладного, что Василий заложил, выберем тебе, как все разделим. Ты вроде золото после выкупа согласился брать?

— Верно, батьку, после выкупа.

— Тогда бери девок всех из полона и веди ко мне в хату, чтобы не мерзли. Казаки нам с Георгием поручили их замуж выдать, мы опосля с ним разделим, кто у меня останется, кто с ним поедет. Тамаре скажешь, чтобы бочонок вина и бочонок пива тебе дала, сюда привезешь. Кружек пусть даст, сколько найдет. Ну что, казаки, потешились? Давай дальше добро делить, чай, многим еще до дому добраться надо.

И расчеты, сколько что стоит, закипели с новой силой.

Пока нагрузил коня, пока вернулся с бочками обратно, процесс раздела имущества близился к завершению. Большинство паковалось в дорогу, от котлов разносились ароматы тушеного мяса и ячменной каши.

Возле атаманов стоял отец Василий, одетый по-походному. Он коротко прочитал молебен в честь нашей победы и обошел нас, густо кропя наши склоненные головы и трофеи святой водой. Все жертвовали на церковь, кидая монеты в большую кружку, которую нес один из казаков, выполняя функции дьяка. Затем все собрались у котлов, подняли первую чарку и помянули тех, кто уже не сядет у костра. Вторую подняли за удачу казацкую, чтобы не забывала она про нас и не отворачивалась в другую сторону. Третью казаки подняли за атаманов, что добре в поход сводили, с добычей и без больших потерь домой привели.

Засиживаться не стали: все спешили засветло добраться домой. Отец Василий отправился вместе с казаками, везшими убитых: завтра ему предстояло проводить их в последнюю дорогу. Иллар с Георгием поехали разбираться с девушками, а мы с Иваном — вслед за ними, делить добычу, снятую с черкасских казаков.

На душе было паршиво. Я вдруг понял, что завтра девятый день. В нашем доме соберется семья и мои близкие друзья, чтобы помянуть мою кончину, и я бессилен подать им знак. Бессилен. Такое рабское слово.

Господи! Дай мне силы изменить то, что я могу изменить, дай мне смирения вытерпеть то, чего я не могу изменить, и дай мне мудрости отличить первое от второго.

Глава 9
СЛУЖБА КАЗАЦКАЯ

Атаманы наотрез отказались брать что-либо из добычи, которую мы взяли с черкасских казаков, и дали нам наказ продать все это не ближе, чем в Чернигове, и ничего себе из этой добычи не оставлять. Подумав, мы с Иваном решили пока ничего не делить. Если Бог даст в живых мне остаться после поединка с татарином, то вместе в Чернигов поедем. До Киева Иван знал не один путь, как пройти, никого не встретив, а дальше дорога набитая: из Киева купеческие обозы каждый день в ту сторону выходят — наймемся охранниками, еще и с прибытком в Чернигов приедем. На том и порешили. Все монеты, которые вытрусили из их поясов, оставили атаманам, сказав, что это не им, а девкам на приданое. Они особо не упирались. Осталось придумать, куда деть восемь лошадей, которые стояли у Иллара в конюшне и которых никто видеть не должен. Немедленно отправляться в Чернигов Иллар запретил: дорога дальняя, тут у нас распутицы нет, а что севернее деется, никто не знает, потому что до морозов никто никуда не ездит. Немного подумав, Иллар хитро улыбнулся и сказал весело:

— Пусть пока у меня, в стойле постоят, а завтра с утра Богдан их на хутор к Нестору Бирюку перегонит — там и постоят до морозов. Заодно будет чем припас к Илькиной вдове завезти. Богдан, иди отдыхай, переночуешь сегодня у своих, завтра затемно выезжаешь, Давид с тобой поедет, на дорогу выведет. Я сегодня вдове припаса соберу — в этом году еще не возили, отвезешь ей. Посмотри, может, там к зиме помочь надо, дров навозить или еще чего, но так, чтобы ты за неделю управился. Сегодня у нас середа. В следующую пятницу с утра чтобы ты уже был у меня. И смотри, никаких отговорок принимать не буду: вдове помочь к зиме собраться — это мой наказ. Нестору передашь, что коней я через месяц заберу. Будет о конях спрашивать — скажешь, не знаешь ничего, атаман велел к нему перегнать. Его сыну Дмитру передашь, чтобы вместе с тобой в пятницу тут был с недельным припасом. Вместе с ним и с Сулимом в дозор поедете. Все понял?

— Все, батьку.

— Тогда езжай.

Тоска, накатившая на меня по дороге, никуда не девалась — перед глазами проплывали лица близких мне людей, оставшихся в невообразимом далеке, лица, которых мне уже не суждено увидеть, черты, которые будут стираться из памяти, усиливая горечь утраты, с каждым прожитым годом. Поняв, что так просто меня сегодня не отпустит, я решился на кардинальные меры:

— Батьку, продай мне маленький бочонок вина.

— Тебе зачем?

— Иван сказал, мне выпить нужно, а то у меня от крови в голове помутилось.

— Иван, что у вас стряслось?

— Дай ему вина, надорвался малец. После боя с черкасскими шальной совсем был, кони от него разбегались. Если бы не ехать ему, я бы его сам связал и вином споил. А сего дня сам разве не видел, как он после боя с Василием смотрел, чисто волчонок дикий?

«Волчонок…»

Слово острым ножом чиркнуло по незатянувшейся ране на сердце, и кровь горячей кислотой полилась, обдирая тонкие корки. «Я живой, Любка, услышь меня. Услышь. Боже наш милосердный, пусть она услышит меня, неужели я так много прошу…»

47