Шанс? Параллельный переход - Страница 120

120

— Чего-то я тебя не пойму, Пылып. Сам ты захотел с этим казаком толковать, мы все говорили тебе — потолкуем после круга, чтобы спешки не было. Нет, подавай тебе казака, у которого видения были, на разговор. А теперь, вместо того чтобы с ним толковать, ты свару учинил. Как такое понять? — обратился к молодому самый старший с виду и самый рассудительный атаман.

— А чего тут понимать, атаманы? Сговорился он с черкасским атаманом, что будет его сторону держать, вот и нужна ему была свара, — недолго думая, выпалил я.

Закинул пробный шар, чтобы на реакцию глянуть, других связных версий происходящего у меня не возникло. Вздрогнув и одарив меня ненавидящим взглядом, он прошипел:

— Забудь, Иллар, что я тебе раньше говорил, другой у нас нынче разговор получился — не верю я ни тебе, ни татарину твоему, которого ты в полон взял. И про моих казаков мы еще с тобой потолкуем, — угрожающе добавил он, развернулся и пошагал в сторону, к своим казакам.

— С Пылыпом их не меньше нашего выходит, — хмуро заметил один из оставшихся атаманов.

— Если на моей стороне Бог, то кого мне бояться? А если Бог против меня, то зачем мне жить? Ништо, Захар, Пылып сам по себе, его казаки тоже голову на плечах мают. А чтобы им понятней было, пока время есть, пойдем расскажем нашим казакам, что мы тут слыхали и какие коленца Пылып выкидывал, а у них родичи и друзья среди Пылыповых есть, так, глядишь, до круга все знать будут, что Пылып удумал.

— Верно Иллар говорит, завсегда я знал, что Пылып как болото — об него обопрешься и носом в грязь зароешься. Идем, атаманы, с казаками потолкуем.

А вот это правильно. Раз у нас тут демократия, значит, черный пиар — первое средство для борьбы с неугодными атаманами. Обдумывая, как красочней описать казакам наш диалог с молодым атаманом, подошел обратно к Ивану:

— Иван, а у тебя родичи или знакомые среди Пылыповых казаков есть?

— Много есть, они ведь наши соседи.

— А не знаешь, есть там казаки, кто атаманом вместо Пылыпа быть хотели?

— Ха, так то только у вас все Иллара хотят атаманом видеть, и то покойный Оттар бузил, собирал ватажку, а так везде казаки есть, кого на атамана кричали, да не докричались.

— А идем, Иван, расскажем им, какую бузу Пылып устроить хочет, пусть казаки знают, что он задумал.

Когда собрался небольшой коллектив из Ивановых знакомых, внес и я свою лепту в информационную кампанию по дискредитации морального облика атамана Пылыпа Довгоносого. Его прямой конкурент, казак с явно выраженными татарскими чертами лица, выслушав все это, одобрительно шарахнул меня по плечу:

— Молодец, Богдан, добре ты его раскусил! Ишь, чего надумал наш Пылып: слово свое ломать, сторону черкасских держать. Не бывать этому! Сейчас мы с казаками потолкуем. Иван, передай Иллару: половина наших за черкасскими не пойдут, сейчас с остальными потолкуем — думаю, и они на такую дурницу не пристанут.

— Добре, Марат, передам.

Атаманы тоже времени не теряли и оживленно обсуждали с казаками произошедшее. Пылып собрал возле себя казаков и излагал им свою, правдивую, версию произошедших событий. Шел нормальный демократический процесс, когда все пытаются рассказать правду, но это почему-то ни у кого не получается. Наконец черкасский атаман решил, что наступил полдень, и объявил о начале собрания:

— Казаки, просили меня соседи круг собрать, хотят они нам что-то поведать. Поскольку атаман Иллар Крученый ко мне обращался, даю ему слово. Послушаем, что он скажет.

Иллар в упор смотрел на черкасского атамана, не выходя в круг.

— А скажи, Арсен, разве не поведал тебе мой вестовой, зачем к тебе четверо атаманов в гости пожалуют, или ты запамятовал?

— Ничего я не запамятовал!

— Так поведай своим казакам, зачем гости к ним пожаловали, не мне же о том толковать: тебя они атаманом кликнули.

— Поведал мне, казаки, вестовой, что есть у Иллара видаки, которые толкуют, что порушили трое наших казаков закон казацкий, и о том слово перед нами держать хотят. Пусть выходят твои видаки, Иллар, послушаем, что они скажут.

— Ну, тогда и ты, Арсен, вызывай в круг казаков, чьи имена тебе вестовой передал, пусть слышат добре, что против них говорить будут.

— Нету их, не приехали! — зло ответил Арсен, буравя Иллара своими черными глазами.

— Ну что же, Арсен, ты свое слово сказал. Троих казаков своих, один из них родич твой, кого к ответу призывали, ты отпустил, чтобы уехали они, сбежали от ответа, хорошо, твое это право как атамана, тебе за то и ответ держать. А теперь послушайте, казаки, видаков наших, чтобы знали вы, в чем обвиняем мы товарищей ваших.

Иллар вывел в круг Фарида, и тот живописно рассказал, как вербовал он их, когда и сколько живого товара доставили они, и сколько чего им за это было отсыпано. Поскольку в эту эпоху вместе с деньгами в качестве средства платежа часто использовали дорогие вещи, а все они были уникальны, то неопровержимых фактов, подтверждающих их вину, которые могли лицезреть все черкасские товарищи, набралось достаточно. После того как Фарид закончил живописать, над площадью повисло угрюмое молчание.

— Ну что ж, казаки. Видаков вы наших послушали, теперь послушайте меня. Все, что вы слышали, вестовой мой Арсену передал, и просьбу мою передал: хоть веревками связанных, но чтобы привел Арсен этих казаков на круг. Но отпустил их ваш атаман на все четыре стороны, значит, боялся их на суд вести. Наплевал ты, Арсен, на мою просьбу, а значит, на меня и на моих казаков. Поэтому объявляю вам, черкасские казаки, от имени моего круга. Нет у нас больше веры вашему атаману и к казакам, кто за ним станет. С нами еще трое атаманов приехало, они тоже вам слово сказать хотят.

120